Джина Фазоли - Короли Италии (888–862 гг.)
Несвоевременное решение Гвидо привело, с одной стороны, к окончательному разрыву с Фульком, который считал себя единственным обладателем привилегии короновать франкских монархов и не мог простить того, кто не посчитался с его исконным правом. С другой стороны, оно вынудило франков перейти от нерешительности и глухого сопротивления к активным действиям: 29 февраля 888 года они избрали и короновали Эда.
Общее удовлетворение от разрешения этой кризисной ситуации выразилось — к слову — в песне, помимо слов которой сохранилась также и музыка:
Пусть высочайший государь, могущественный король,
Возьмет королевский жезл и долгое время правит[12].
Гвидо стало ясно, что в условиях, когда у нового короля неуклонно возрастало количество сторонников и его к тому же поддерживало большинство франков, он не сможет преуспеть, поэтому он отрекся от короны Франции. Но, испытав во Франции восторг обладания скипетром и короной, Гвидо решил повторить попытку в Италии, разорвав заключенный с Беренгарием договор:
…можно разорвать договор
и легко смутить молодые умы.
Такие слова вкладывает в его уста неизвестный поэт[13]. Безусловно, к этому решению его подталкивали как вассалы, остававшиеся рядом с ним во Франции и разочарованные его неудачей, так и сеньоры, которые во Франции скомпрометировали себя, поддерживая его кандидатуру, и намеревались последовать за ним в Италию, чтобы там обрести благополучие, ускользнувшее от них на родине.
С момента избрания Эда, положившего конец большей части амбициозных устремлений Гвидо, до начала войны против Беренгария прошло несколько месяцев, на протяжении которых Гвидо с помощью увещеваний и денег пытался, как утверждают хронисты, привлечь на свою сторону как можно больше людей[14]. Но на самом деле первые успехи Гвидо должны были быть связаны с теми немногими дожившими до этих времен, кто 20 лет тому назад, во времена Иоанна VIII и начала правления Людовика II, составили оппозицию германским Каролингам и их основным сторонникам, маркграфам Фриули, а теперь возвращались в ряды прежней партии, как к первой любви. К этим сподвижникам прибавились те, кто надеялся извлечь выгоду из смены правителя, а также те, кто по той или иной причине не могли оставаться верными Беренгарию или сохранять нейтралитет.
В конце октября 888 года Гвидо пересек границы Италии вместе со своими вассалами и приобретенными по ту сторону Альп друзьями, полный уверенности в том, что ему достаточно просто появиться для того, чтобы одержать победу. Однако он нашел в лице Беренгария гораздо более серьезного противника, чем мог себе представить.
Беренгарий находился в Вероне, когда ему стало известно, что Гвидо пересек Альпы; он собрал войско, двинулся на неприятеля и, встретив его около Брешии, вынудил его отступить после весьма кровопролитного сражения.
Эта жестокая битва, однако, не стала решающей. Гвидо со своей стороны повел в бой бургундские и сполетские войска, а также контингенты, которые ему предоставили сеньоры из Северной Италии, перешедшие на его сторону; но резервные войска в Сполето и Камерино не были задействованы, и стоило рискнуть ими, чтобы выиграть ставку. Поэтому Гвидо попросил о перемирии для Всех Святых 889 года, и Беренгарий согласился, но не только потому, что он также был не в состоянии сразу же возобновить сражение, но в основном из-за новой и весьма серьезной опасности, появившейся на севере: имя ей было Арнульф Каринтийский[15].
Арнульф давно понял, что народы каролингской империи нуждались каждый в своем короле, который бы постоянно присутствовал в своей стране и всегда был бы готов оказать помощь при необходимости, а не в императоре, вечно занятом на дальних фронтах. Арнульф на время отказался от претензий на суверенную власть в отдельных странах, но был и ощущал себя единственным наследником последнего императора. Он хотел спасти духовное единство империи — ни больше ни меньше. Поэтому он стремился обрести над отдельными посткаролингскими королевствами власть, отдаленно напоминавшую ту, которую при разделении 817 года Людовик Благочестивый уготовал своему первенцу{6}.
Король Франции Эд смирился, признал превосходство германского правителя, принес ему клятву верности, и Арнульф подтвердил его право на корону. Это произошло в Вормсе в августе 888 года. В октябре или ноябре подобное соглашение было заключено в Регенсбурге с Рудольфом Бургундским, теперь пришел черед Беренгария. Сначала Беренгарий попытался договориться через послов, затем в ноябре или декабре лично поехал в Тренто к королю, который прибыл туда с внушительных размеров войском, и, подобно Эду и Рудольфу, принес ему клятву верности[16].
Это было чрезвычайно важное решение: признавая превосходство Арнульфа и внедряясь в систему национальных королей, Беренгарий на время сохранял свою королевскую власть. Но таким образом он смирился с претензиями Арнульфа на императорский венец, а поскольку императорский титул и итальянская корона были традиционно неразрывны, ставил под удар будущее и своего суверенного правления, и страны.
Вполне удовлетворенный достигнутыми результатами, Арнульф вернулся в Германию, а Беренгарий стал готовиться к новой войне.
Неизвестный поэт в свойственной ему манере сообщает нам немаловажные детали, предшествующие второй битве, которая произошла близ Треббии и решила судьбу королевства. Гвидо воспользовался перемирием, чтобы попросить поддержки во Франции и в Сполето. На его призыв откликнулись многие, и его войско значительно выросло. Прежде всего, к войску присоединился граф Анскарий со своим братом Гвидо и пятьюстами воинами. Еще триста человек пошли в бой под предводительством графа Гоцлина, и двести под предводительством Губерта: все в «галльских» кольчугах и с «галльским» оружием. Присутствовал также отряд тосканцев в невыясненном количестве; Сполето и Камерино выслали крупное войско: только от Камерино была тысяча воинов, а от Сполето было еще больше. Альберих, который впоследствии завладел сполетским маркграфством, вел за собой чуть меньше сотни воинов, но Вильгельм и Губальд — позже проявивший себя в битве против Цветибольда — шли во главе трехсот человек каждый.
Три тысячи человек, собранных в Северной Италии, поступили в распоряжение трех графов, каждый из которых плохо кончил (для них было бы лучше погибнуть на поле боя). Первым был граф Манфред, которого несколько лет спустя обезглавили по обвинению в предательстве; второму, Эверарду из Тортоны, было суждено умереть от жажды, скрываясь от венгров, вторгшихся в Италию; третий, Сигифред из Пьяченцы, напрасно пытался избежать королевской мести, ища убежища в краю горных озер. Не подозревая об уготованной им судьбе, три графа гордо ехали во главе своих отрядов, а за ними шли воины, которых прислали некоторые епископы, принимавшие участие в войне.
Войско Гвидо насчитывало от семи до восьми тысяч человек. В свою очередь, Беренгарий привлек на свою сторону веронского графа Вальфреда с трехтысячным отрядом. Его шурины, Адальгиз, Вифред и Бозон, три безупречных воина (подобные трем молниям на поле боя, по выражению неизвестного поэта), вели за собой полторы тысячи вооруженных до зубов людей. За ними следовали германцы в количестве тысячи двухсот человек иод командованием двух братьев, Лиутарда и Бернарда, шедшие, возможно, из Алемании, где Унрохам принадлежали обширные владения, или же присланные Арнульфом, который, согласно подписанному в Тренто договору, был обязан поддерживать своего верного Беренгария.
Воины обеих противоборствующих сторон доблестно сражались, и многие пали на поле боя. Беренгарий храбро бился, но был ранен Альберихом, и возможно, по этой причине военная фортуна повернулась лицом к Гвидо. Беренгарий со своим войском отступил, и Гвидо остался хозяином бранного поля и королевства[17].
Гвидо пересек границу Италии как авантюрист в сопровождении таких же, как он, любителей приключений. Он заинтриговал и склонил на свою сторону итальянских сеньоров. Он соблазнил их, заставил сражаться и силой оружия добился власти в королевстве. Теперь необходимо было придать свершившемуся факту видимость законности.
Гвидо сам созвал королевскую ассамблею или же вынудил созвать ее архиепископа Миланского либо какого-нибудь другого сановника. В середине февраля в Павии собрались все (или почти все) те, кто годом раньше избрал Беренгария, и, немножко поспорив о цене своих голосов, признали королевский титул за новым правителем.
Еще раз напомним, что Гвидо был избран на ассамблее, на которой присутствовали только епископы, после того как он принял их условия.
